Пигмалион
Автор: AWU
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Солас/ж!Лавеллан
Рейтинг: G
Жанры: Гет, Драма, Songfic
Размер: Драббл, 2 страницы
Статус: закончен
Описание:
И, все же, легенды навсегда останутся лишь легендами, ma vhenan.
читать дальше?
You've always loved
the strange birds —
the strange birds —
Соласу видится дивная певчая птица. Яркая, любопытная и неосторожная. Лавеллан склоняет голову набок, совсем по-птичьи, заглядывает ему через плечо, пытается прочесть страницы. Глупая пташка.
Соласу вспоминаются дни величия Арлатана, когда ничто не могло быть решено в спешке, когда каждое решение принималось годами, если не десятилетиями. А его пташка суетлива, эмоции её, как искры, которые вспыхивают ярко и сразу же угасают. Ему всегда была противна суета шемленов, но суета Лавеллан кажется ему… очаровательной.
Очаровательная пташка, которую можно научить петь песни, те песни, что понравятся только ему. Сметливая певичка, не более. Ею можно любоваться, её можно баловать, но привязываться к ней… опасно. А Солас далеко не глупец. Некогда им придется расстаться. Возможно, ему придется убить Лавеллан ради Якоря. Но эту девочку ему искренне жаль губить. Редко когда удается такой жар души и тягу к знаниям. Даже учитывая ограниченность пташки, она вполне разумна, будто валласлин и не сковывает её, не тянет ярмом к земле.
— Позволь, — с улыбкой говорит она и заглядывает в книгу, что так пристально изучает Солас.
Это лишь книга, сборник давнишних историй, которые стали для народа Лавеллан мифами, интересными рассказам о былых временах и величии, которое испарилось. Эти истории красивы, возвышенны… и перевраны.
Потому что не было безумного чувства, которое у шемленов носит название «любовь». Элвен никогда не сходили с ума друг по другу, а союз всегда был делом взвешенным, и чувства мало когда руководили ими. Именно поэтому для Соласа все то, что пытает донести до него Лавеллан внове.
— Тебе нравятся эти истории? — спрашивает она.
— Они интересны, — эльф осторожно подбирает слова, боясь обидеть её, зная, как ревностно она относится к своему наследию. — Правда, я не ожидал, что предания нашего народа будут записаны на бумаге, ведь большинство эльфов, что обитают в лесу, не знают письменности.
— Мы не совсем уж дикари, — миролюбиво отзывается Лавеллан. — Все эти истории были записаны одной конкретной долийкой — Веланной, ныне она — Серый Страж. Я была весьма удивлена найти одну из копий её записей в библиотеке Скайхолда. — Эльфийка мнется и закусывает губу, не зная, стоит ли задавать следующий вопрос. — Какая из этих историй тебе нравится больше?
— Про то, как Фен'Харел заточил всех богов, выйдя победителем, — отвечает Солас. — Это умно. И достойно похвалы.
— А мной особо была любима история про скульптура Пигмалиона, — говорит Лавеллан, перелистывая страницы книги. — Ты же наверняка её слышал! Люди некогда перекроили на свой лад, но изначально история была нашей. Эта легенда красивая и счастливая. А у нас осталось не так уж и много счастливых преданий прошлых времен. В ней говорится о творце, что полюбил свое творения. Скульптор Пигмалион создал изваяние прекрасной девы из мрамора, и полюбил деву всей душой. Он не осмелился просить у Богов милости, и потому скульптура оставалась неодушевленной. Но Джун, бог ремесел, увидел как искусен был Пигмалион, и видел, как творец мучился от неразделенной любви и тогда… подарил изваянию душу и нарек её Галатеей. Разумеется, после этого скульптор и его творение, жили долго и счастливо, пока однажды не погрузились в uthenera.
— Почему эта история тебе так нравится, ma vhenan? — спрашивает эльф. — Мне казалось, что она может понравится лишь ребенку.
Пташка улыбается и терпеливо поясняет, словно ныне они меняются ролями и теперь она рассказчик, а он её верный слушатель:
— Я сказала, что она была мной любима, когда я была еще da'len. Когда стала Первой нашей Хранительницы, поняла, как глупа я была. Потому что в природе творения — бунтовать против своего создателя. Подобно тому, как дети идут наперекор желаниям родителей. Пигмалион был глуп, влюбившись в свое собственное творение. Галатея могла не испытывать к нему ничего кроме благодарности, она могла…
— И все же история сложилась так, а не иначе, — прерывает её Солас, потому что смущен словами Лавеллан.
Дивная пташка чудо как умна, истории она подбирает умело, как будто бы в Тени видела времена величия их родного дома, как будто бы игра словами была для так же естественна как способность дышать. Знает ли пташка о своем чудном даре?
Кто она, как не его творение? Кто он, как не творец? Пусть лишь яркой трепетной птахи.
И Соласа тут же охватывает неведомое желание написать другую историю. Про чудную птицу и страшного волка. О том, как Фен'Харел оказывается очарован пением пташки и потому не смеет её погубить. Он учит её, ждет, пока она станет сильнее, но чего ради? У этой истории про Ужасного волка не будет счастливого конца, как и у многих других. Их никогда не было.
Эльф непривычно резок, и проснувшаяся ярость пугает и его самого, и Лавеллан. Солас захлопывает книгу, и она еле успевает отдернуть руку.
— И, все же, легенды навсегда останутся лишь легендами, ma vhenan.