i'm just really mac tired
Потихоньку буду складировать здесь драбблы о своей любимой хаджитке. Вроде, один из них я здесь уже выкладывала, но, недавно написались два других.
И это своеобразные способ сказать, что я еще не помер и вполне жив и продолжу выносить вам мозг. Эх, по-скорей бы добегать Skyrim.
I.ОбменВоздух. Воздух пах удивительной свежестью после дождя. Талморский плащ промок до нитки, но Мау все равно продолжала кутаться в него, словно так было теплее. Страж у главных ворот Рифтена отправил её к Северным воротам. С трудом подавив желание когтями вервольфа разорвать ему горло, хаджитка сделала крюк, пройдя вдоль стены, окружавшей Рифтен.
- Во имя двух лун! Я бы никогда не смог перебраться через эту стену…
Довакин замерла, услышав до боли знакомый голос. Знакомый до зубовного скрежета, до ноющей боли в груди. Голос, который всегда набатом звучал в голове.
“Если твоё желание остаться на Вечной Охоте с Хирсином, значит Карджо стоит уйти”.
“Боги! Алкош, Хенарти, Мара, если у вас осталась, хоть капля сострадания к отверженной Мау из Соратников, что предпочла после смерти отправиться на Вечную Охоту, молю вас, пусть это окажется он!” – с отчаянием подумала она. “Талос, слышишь? Я готова поверить и в тебя, странный бог Братьев Бури! Но верни, верни мне его!”
- И как же нам пробраться в этот город, с такой-то пошлиной, - послышался голос Акари. Акари, которую Карджо когда-то сравнивал с воинствующим мужчиной.
Хаджитка не выдерживает, срывается чуть ли не на крик:
- Карджо! Карджо! – Светозарный падает у ближайшей березы, а Довакин бежит к тому, о ком грезила многие месяцы.
Мау обнимает хаджита, сталь пластинчатого доспеха на легком морозе обжигает кожу. Где же Талморское одеяние, над которым они оба смеялись? Уничтожил, как еще одно ненужно воспоминание о ней?.. А разряженные посохи видимо стали посохами для каких-нибудь паломников.
- Мау из Соратников, ты все же нашла меня, - она не знает, чего больше в его голосе: облегчения, радости или же… презрения. Презрения к тому зверю, что живет внутри её.
- Нашла и больше никогда не покину. Если Алдуин уничтожит весь мир, мне будет глубоко плевать. Если Хирсин позовет меня на Вечную Охоту, я самоличную перережу ему глотку. И это будет первый случай, когда бог действительно погибнет.
- Волосы у Мау стали длиннее, - Карджо кривовато улыбнулся, обнимая Довакин.
- И все же, как бы нам пройти в Рифтен? – подала голос Акари, пытаясь привлечь к себе внимание.
Мауриция рассеянно отстраняется от хаджита и расстегивает пояс, на котором носила кошель и протягивает его караванщице:
- Вот. Здесь хватит, чтобы заплатить пошлину за всех в твоем караване.
- Ну и что же ты хочешь взамен? Неужели думаешь, что Акари поверит в твое благородство?
- Карджо.
- Что, прости?
- Я хочу Карджо.
- Но он не вещь, чтобы его можно было забирать.
- Я согласен, Акари, - хаджит подошел к ним. – Вы проходите в город, а Карджо – уходит с ней.
- А не она ли являлась причиной твоего возвращения? Ты, то покидаешь караван, то вновь разыскиваешь нас. Не явишься ли ты сюда через пару месяцев вновь?
- Карджо не вернется, - уверенно отвечает он и сжимает в своей широкой ладони руку Мау. – Карджо уходит с щитом. А если и вернется, то только на щите.
Мау не понимала. Не понимала, как может быть хорошо рядом с кем-то без физической близости. На широкой кровати в таверне Рифтена, под широким меховым плащом, который остался у Карджо со времен их совместных путешествий.
- У Мау волосы пахнут снежноягодником. Красными и кислыми ягодами. Мау долго стояла за столом со склянками?
- Очень и очень долго, - согласилась хаджитка.
Карджо положил подбородок на голову Мау и только крепче прижал её к себе. Завтра они должны были отправиться в Солитьюд.
Мау не спала так крепко со времен своего первого обращения.
II.Боги
Острый коготь хаджитки звонко клацнул по металлическому кругляшку на цепочке:
- Тебе нравится это украшение? В твоей культуре оно что-то символизирует, Лидия?
- Это амулет Талоса, - спокойно поясняет хускарл. – Нашего бога, как ты помнишь. Говорят, что его амулет придает жизненных сил.
- Тебе и правда помогает? – с сомнением спрашивает Довакин.
- По-крайней мере, он мне еще никак не повредил. Разумеется, есть не только амулеты Талоса. Есть еще амулеты Дибеллы, Акатоша, Аркея…
- Все опять забыли про бедную Хенарти! – хрипло рассмеялась Мау. – Хотя, насколько я помню и амулеты Кинарет у вас, нордов тоже есть. А что же Дибелла? Почему ты не носишь её амулет? Разве тебе не по душе богиня, что оставила нам завет любить друг друга, то есть ближнего своего? – хаджитка расплывается в пьяной улыбке и тянется к женщине.
- Даже ты, несмотря на всю свою распущенность, не поклоняешься ей. А приносишь жертвы Маре за благополучие своей семьи, - целомудренно заявляет Лидия.
- Где она, моя семья. И жив ли хоть кто-то из тех, кто появился со мной на свет в одну ночь? – пожимает плечами Довакин. – А ты, правда, веришь? – неожиданно спрашивает она.
- О чем ты?
- А я о богах. Ты правда в них веришь? В вашего Талоса, в Мару, в Кинарет и Дибеллу? Разве не кажутся тебе все эти глупые боги выдумкой? Ладно, ваш Талос, он хотя бы существовал, но остальные… не более, чем глупые статуи, разве нет?
- А ты как думаешь? – не спеша разъяснять свои мысли спросила Лидия. –Я же видела, как ты с остальными Братьями Бури приносишь жертвы Талосу и просишь его благословения.
- Перед тем, как штурмовать твой город, - усмехнулась хаджитка. – Приносить жертвы и в качестве шутовского представления и верить – это две разные вещи. Но… я верю, - мрачно добавила Мау. – Только не в ваших, нордских богов. А в своих. Хенарти, Алкоша, Мару. Мы не ставим им статуй и нам не нужны посредники-жрецы в нашем общении с ними. Мы не приносим жертв. Просто в момент любовного экстаза можем помянуть вашу Дибеллу, хотя к ней не испытываем ни малейшего почтения. Когда мы признаемся в любви может поклясться Марой. А когда я просила попутного ветра для моего корабля, всегда мысленно просила Хенарти. А просящий хаджит будет молить тебя “во имя С'рендарра”. Но мы не придаем нашим богам такого значения, как вы. Умирая, мы будем вспоминать о своих родных и бросаться в битву не за Богов и не за королей, умирать мы будем с именем возлюбленных на устах. А ваши… ваши жрецы, создавшие культ Талоса и приравнявшие его к богам – просто глупцы.
- Это почему? – удивилась Лидия.
- Да потому, - Мау недовольно цокнула языком, еще раз клацнув когтем по амулету на шеи хускарла. – Если один человек стал равен богу, значит и другие смогут. А боги всегда должны оставаться богами, недостижимыми, далекими… И абсолютно глухими к нашим мольбам.
III. Стена
- Кто ты? – голос хаджитки дрогнул. – Я тебя не знаю, - Светозарный был спрятан в ножны. – Что она с тобой сделала? Разве возможно превратить человека в фанатика лишь за несколько часов? И где то тканевой одеяние талморцев? Мне казалось, оно тебе нравилось, я думала мы так поедем в Коллегию Магов и вместе будем обучаться, эти мантии как раз подходили…
- Ты ошибаешься, - спокойно ответил он. – Просто теперь Карджо понял цель своего существования. И это очень важно для Карджо.
- Уничтожить всех драконов в Скайриме, да? – с обидой в голосе переспросила Мау. – Да не сможешь ты этого сделать, не сможешь! В одиночку, так точно. Гордишься собой, да? Тебя же первым приняли в орден, за столько лет! Начинается это чертово возрождение… лучше бы я тебя не приводила к Дельфине вовсе! Мы могли бы путешествовать по Тамриэлю, наплевав на этих драконов. Мы бы побывали в Эльсвейре…
- Это говорит Довакин, последняя Драконорожденная, которая убивает людей по просьбе ребенка, - мирно парировал хаджит.
Она застыла. Ведь Карджо никогда не перечил ей, всегда во всем соглашался, всегда поддерживал. Клинки постепенно начинали забирать у неё все. Отправляя её на самые опасные задания, забирая всех лучших воинов, которые идут бок обок с ней и обращает в свою, фанатичную веру… Веру Клинков.
Седобородые оказались правы. Ей не следовало доверять Дельфине и Эсберну.
- Значит, ты отказываешься следовать за мной? – уточила Мау.
- Нет, - покачал головой он. – Хаджит по-прежнему идет за тобой.
Довакин резко обернулась и зашагала прочь из Картспайра, петляя по запутанным туннелям, она не сомневалась, что Карджо следует за ней.
Ближайший трактир оказался в Рорикстеде, где путникам и пришлось остановиться на ночлег. Когда Карджо попытался зайти в комнату к Драконорожденной, получил отворот-поворот:
- Я сняла две комнаты, твоя – там, - она махнула рукой на соседнюю дверь. – Увидимся завтра утром.
И захлопнула дверь прямо перед носом хаджита.
Несмотря на то, что день выдался тяжелым, сон к Довакин не шел. Да и уже давно, с самого превращения в оборотня, сон не приносил ей желанного спокойствия. Множество тревожных мыслей разрывали сознания Мау. Постоянные атаки вампиров, Драконы, нападающие на мирные поселения… а еще мучила нарастающая стена между ней и Карджо. Она пыталась снести её, но вместе с тщетными попытками приходило отчетливое понимание, что еще немного – и разрушить её будет невозможно.
Она сползла к кровати и подошла к стене, выпустив когти и поскреблась (противно подумать, но она вела себя, как домашняя кошка) о стену. Она знала, что здесь они тонкие и вполне пропускают звук. Он должен услышать. Тем более у хаджитов чуткий слух.
- Карджо… я передумала. Возвращайся. Приходи ко мне в комнату. И, знаешь, я одержу победу над Алдуином. Он обязательно будет сражен, я обещаю. И тогда... ты же убежишь со мной? Куда-нибудь далеко в леса, там мы построим свой дом и будем жить, наплевав на все… Ты же сможешь нарушить на клятву? Попросту наплевать на неё?.. Хотя бы ради меня…
И это своеобразные способ сказать, что я еще не помер и вполне жив и продолжу выносить вам мозг. Эх, по-скорей бы добегать Skyrim.
I.ОбменВоздух. Воздух пах удивительной свежестью после дождя. Талморский плащ промок до нитки, но Мау все равно продолжала кутаться в него, словно так было теплее. Страж у главных ворот Рифтена отправил её к Северным воротам. С трудом подавив желание когтями вервольфа разорвать ему горло, хаджитка сделала крюк, пройдя вдоль стены, окружавшей Рифтен.
- Во имя двух лун! Я бы никогда не смог перебраться через эту стену…
Довакин замерла, услышав до боли знакомый голос. Знакомый до зубовного скрежета, до ноющей боли в груди. Голос, который всегда набатом звучал в голове.
“Если твоё желание остаться на Вечной Охоте с Хирсином, значит Карджо стоит уйти”.
“Боги! Алкош, Хенарти, Мара, если у вас осталась, хоть капля сострадания к отверженной Мау из Соратников, что предпочла после смерти отправиться на Вечную Охоту, молю вас, пусть это окажется он!” – с отчаянием подумала она. “Талос, слышишь? Я готова поверить и в тебя, странный бог Братьев Бури! Но верни, верни мне его!”
- И как же нам пробраться в этот город, с такой-то пошлиной, - послышался голос Акари. Акари, которую Карджо когда-то сравнивал с воинствующим мужчиной.
Хаджитка не выдерживает, срывается чуть ли не на крик:
- Карджо! Карджо! – Светозарный падает у ближайшей березы, а Довакин бежит к тому, о ком грезила многие месяцы.
Мау обнимает хаджита, сталь пластинчатого доспеха на легком морозе обжигает кожу. Где же Талморское одеяние, над которым они оба смеялись? Уничтожил, как еще одно ненужно воспоминание о ней?.. А разряженные посохи видимо стали посохами для каких-нибудь паломников.
- Мау из Соратников, ты все же нашла меня, - она не знает, чего больше в его голосе: облегчения, радости или же… презрения. Презрения к тому зверю, что живет внутри её.
- Нашла и больше никогда не покину. Если Алдуин уничтожит весь мир, мне будет глубоко плевать. Если Хирсин позовет меня на Вечную Охоту, я самоличную перережу ему глотку. И это будет первый случай, когда бог действительно погибнет.
- Волосы у Мау стали длиннее, - Карджо кривовато улыбнулся, обнимая Довакин.
- И все же, как бы нам пройти в Рифтен? – подала голос Акари, пытаясь привлечь к себе внимание.
Мауриция рассеянно отстраняется от хаджита и расстегивает пояс, на котором носила кошель и протягивает его караванщице:
- Вот. Здесь хватит, чтобы заплатить пошлину за всех в твоем караване.
- Ну и что же ты хочешь взамен? Неужели думаешь, что Акари поверит в твое благородство?
- Карджо.
- Что, прости?
- Я хочу Карджо.
- Но он не вещь, чтобы его можно было забирать.
- Я согласен, Акари, - хаджит подошел к ним. – Вы проходите в город, а Карджо – уходит с ней.
- А не она ли являлась причиной твоего возвращения? Ты, то покидаешь караван, то вновь разыскиваешь нас. Не явишься ли ты сюда через пару месяцев вновь?
- Карджо не вернется, - уверенно отвечает он и сжимает в своей широкой ладони руку Мау. – Карджо уходит с щитом. А если и вернется, то только на щите.
Мау не понимала. Не понимала, как может быть хорошо рядом с кем-то без физической близости. На широкой кровати в таверне Рифтена, под широким меховым плащом, который остался у Карджо со времен их совместных путешествий.
- У Мау волосы пахнут снежноягодником. Красными и кислыми ягодами. Мау долго стояла за столом со склянками?
- Очень и очень долго, - согласилась хаджитка.
Карджо положил подбородок на голову Мау и только крепче прижал её к себе. Завтра они должны были отправиться в Солитьюд.
Мау не спала так крепко со времен своего первого обращения.
II.Боги
Острый коготь хаджитки звонко клацнул по металлическому кругляшку на цепочке:
- Тебе нравится это украшение? В твоей культуре оно что-то символизирует, Лидия?
- Это амулет Талоса, - спокойно поясняет хускарл. – Нашего бога, как ты помнишь. Говорят, что его амулет придает жизненных сил.
- Тебе и правда помогает? – с сомнением спрашивает Довакин.
- По-крайней мере, он мне еще никак не повредил. Разумеется, есть не только амулеты Талоса. Есть еще амулеты Дибеллы, Акатоша, Аркея…
- Все опять забыли про бедную Хенарти! – хрипло рассмеялась Мау. – Хотя, насколько я помню и амулеты Кинарет у вас, нордов тоже есть. А что же Дибелла? Почему ты не носишь её амулет? Разве тебе не по душе богиня, что оставила нам завет любить друг друга, то есть ближнего своего? – хаджитка расплывается в пьяной улыбке и тянется к женщине.
- Даже ты, несмотря на всю свою распущенность, не поклоняешься ей. А приносишь жертвы Маре за благополучие своей семьи, - целомудренно заявляет Лидия.
- Где она, моя семья. И жив ли хоть кто-то из тех, кто появился со мной на свет в одну ночь? – пожимает плечами Довакин. – А ты, правда, веришь? – неожиданно спрашивает она.
- О чем ты?
- А я о богах. Ты правда в них веришь? В вашего Талоса, в Мару, в Кинарет и Дибеллу? Разве не кажутся тебе все эти глупые боги выдумкой? Ладно, ваш Талос, он хотя бы существовал, но остальные… не более, чем глупые статуи, разве нет?
- А ты как думаешь? – не спеша разъяснять свои мысли спросила Лидия. –Я же видела, как ты с остальными Братьями Бури приносишь жертвы Талосу и просишь его благословения.
- Перед тем, как штурмовать твой город, - усмехнулась хаджитка. – Приносить жертвы и в качестве шутовского представления и верить – это две разные вещи. Но… я верю, - мрачно добавила Мау. – Только не в ваших, нордских богов. А в своих. Хенарти, Алкоша, Мару. Мы не ставим им статуй и нам не нужны посредники-жрецы в нашем общении с ними. Мы не приносим жертв. Просто в момент любовного экстаза можем помянуть вашу Дибеллу, хотя к ней не испытываем ни малейшего почтения. Когда мы признаемся в любви может поклясться Марой. А когда я просила попутного ветра для моего корабля, всегда мысленно просила Хенарти. А просящий хаджит будет молить тебя “во имя С'рендарра”. Но мы не придаем нашим богам такого значения, как вы. Умирая, мы будем вспоминать о своих родных и бросаться в битву не за Богов и не за королей, умирать мы будем с именем возлюбленных на устах. А ваши… ваши жрецы, создавшие культ Талоса и приравнявшие его к богам – просто глупцы.
- Это почему? – удивилась Лидия.
- Да потому, - Мау недовольно цокнула языком, еще раз клацнув когтем по амулету на шеи хускарла. – Если один человек стал равен богу, значит и другие смогут. А боги всегда должны оставаться богами, недостижимыми, далекими… И абсолютно глухими к нашим мольбам.
III. Стена
- Кто ты? – голос хаджитки дрогнул. – Я тебя не знаю, - Светозарный был спрятан в ножны. – Что она с тобой сделала? Разве возможно превратить человека в фанатика лишь за несколько часов? И где то тканевой одеяние талморцев? Мне казалось, оно тебе нравилось, я думала мы так поедем в Коллегию Магов и вместе будем обучаться, эти мантии как раз подходили…
- Ты ошибаешься, - спокойно ответил он. – Просто теперь Карджо понял цель своего существования. И это очень важно для Карджо.
- Уничтожить всех драконов в Скайриме, да? – с обидой в голосе переспросила Мау. – Да не сможешь ты этого сделать, не сможешь! В одиночку, так точно. Гордишься собой, да? Тебя же первым приняли в орден, за столько лет! Начинается это чертово возрождение… лучше бы я тебя не приводила к Дельфине вовсе! Мы могли бы путешествовать по Тамриэлю, наплевав на этих драконов. Мы бы побывали в Эльсвейре…
- Это говорит Довакин, последняя Драконорожденная, которая убивает людей по просьбе ребенка, - мирно парировал хаджит.
Она застыла. Ведь Карджо никогда не перечил ей, всегда во всем соглашался, всегда поддерживал. Клинки постепенно начинали забирать у неё все. Отправляя её на самые опасные задания, забирая всех лучших воинов, которые идут бок обок с ней и обращает в свою, фанатичную веру… Веру Клинков.
Седобородые оказались правы. Ей не следовало доверять Дельфине и Эсберну.
- Значит, ты отказываешься следовать за мной? – уточила Мау.
- Нет, - покачал головой он. – Хаджит по-прежнему идет за тобой.
Довакин резко обернулась и зашагала прочь из Картспайра, петляя по запутанным туннелям, она не сомневалась, что Карджо следует за ней.
Ближайший трактир оказался в Рорикстеде, где путникам и пришлось остановиться на ночлег. Когда Карджо попытался зайти в комнату к Драконорожденной, получил отворот-поворот:
- Я сняла две комнаты, твоя – там, - она махнула рукой на соседнюю дверь. – Увидимся завтра утром.
И захлопнула дверь прямо перед носом хаджита.
Несмотря на то, что день выдался тяжелым, сон к Довакин не шел. Да и уже давно, с самого превращения в оборотня, сон не приносил ей желанного спокойствия. Множество тревожных мыслей разрывали сознания Мау. Постоянные атаки вампиров, Драконы, нападающие на мирные поселения… а еще мучила нарастающая стена между ней и Карджо. Она пыталась снести её, но вместе с тщетными попытками приходило отчетливое понимание, что еще немного – и разрушить её будет невозможно.
Она сползла к кровати и подошла к стене, выпустив когти и поскреблась (противно подумать, но она вела себя, как домашняя кошка) о стену. Она знала, что здесь они тонкие и вполне пропускают звук. Он должен услышать. Тем более у хаджитов чуткий слух.
- Карджо… я передумала. Возвращайся. Приходи ко мне в комнату. И, знаешь, я одержу победу над Алдуином. Он обязательно будет сражен, я обещаю. И тогда... ты же убежишь со мной? Куда-нибудь далеко в леса, там мы построим свой дом и будем жить, наплевав на все… Ты же сможешь нарушить на клятву? Попросту наплевать на неё?.. Хотя бы ради меня…
@темы: fan-fiction, the elder scrolls