i'm just really mac tired
Пишу "Истинную дочь своего отца", где хочу немного описать детство Аноры (на которое меня вдохновила страничка из второго выпуска Мира Тедаса). И вот выдавила из себя лишь один из моментов. Но он такой трогательный вышел, что я его выложу сюда.
"Когда была жива еще леди Селия, пробуждение в Гварене было целым ритуалом: маленькую тейрну доставали из колыбели, она сразу начинала брыкаться, прося спустить её с рук. Когда она твердо стояла на пушистом ковре, крепко держась за подол матушкиного платья, они вместе начинали гордое шествие до покоев отца. Мать приоткрывала дверь, Анора заходила в залитую светом комнату и спешила к огромной кровати, громко топая ножками. С завидной упорностью она пыталась залезть на кровать и не принимала никакой помощи от матери в этом нелегком деле, а когда все-таки залезала на постель, то быстро подползла к спящему еще отцу, и трогательно заползала ему на грудь, прижимаясь пухлой щечкой к груди там, где громко стучало сердце. Потому она смирно лежала несколько минут, лишь тихо сопя, ожидая когда же отец проснется. Логейн, разумеется, всегда просыпался, крепко обнимал дочь, целовал в макушку, которая была покрыта светлым пухом, и приступал ко всем утренним делам."
"Когда была жива еще леди Селия, пробуждение в Гварене было целым ритуалом: маленькую тейрну доставали из колыбели, она сразу начинала брыкаться, прося спустить её с рук. Когда она твердо стояла на пушистом ковре, крепко держась за подол матушкиного платья, они вместе начинали гордое шествие до покоев отца. Мать приоткрывала дверь, Анора заходила в залитую светом комнату и спешила к огромной кровати, громко топая ножками. С завидной упорностью она пыталась залезть на кровать и не принимала никакой помощи от матери в этом нелегком деле, а когда все-таки залезала на постель, то быстро подползла к спящему еще отцу, и трогательно заползала ему на грудь, прижимаясь пухлой щечкой к груди там, где громко стучало сердце. Потому она смирно лежала несколько минут, лишь тихо сопя, ожидая когда же отец проснется. Логейн, разумеется, всегда просыпался, крепко обнимал дочь, целовал в макушку, которая была покрыта светлым пухом, и приступал ко всем утренним делам."
Потрясающий момент.