i'm just really mac tired
Nolite te bastardes carborundorum. Фраза из этвудовской "Служанки" стала для меня молитвой. Я твержу её, не зная, правильно ли проставляю ударения, правильно ли произношу слова. Не дай ублюдкам доконать тебя. Не дай. Не дай. Я всегда хотела набить себе не рисунок, а фразу. И если я переживу все происходящее со мной дерьмо, то обязательно набью именно её на внутренней стороне правого бедра.
Я пытаюсь не дать себя сломить, но больше не могу. Не могу. Богиня видит, я пыталась говорить с ним нормально. Я пыталась быть дружелюбной, я улыбалась и угощала его. И я не заслужила всего того дерьма, что мне говорят. Мне надоело думать, что это я не права. Нет. Это он не прав. Это он. Сегодня я думала о переводе в другую параллель. Это хорошо. Это — решение всех моих проблем. Ребята там немного индифферентные и счастливые. Сейчас мне кажется, что друзей у меня там больше, чем здесь. Там говорят: "Я тебя жду! Со мной сидеть будешь!" Ты что, Ань, мы же с тобой с началки — хоть той началки огрызок, год всего лишь — там мне улыбаются. Хорошо там, где нас нет, конечно.
Я креплюсь. Креплюсь. Ибо не дай ублюдкам доконать себя. Но это на публике я агрюсь, отвечаю колкостями — спасибо, что язык подвешен — а дома реву. Ничего не говорю и реву в ванной. Впервые в моей жизни. Я даже в детстве от разбитых коленок не плакала. А тут реву. Не могу я больше. Этот ад уже восьмой год длиться. Но сейчас перевестись значит сдаться. Ничего, посмотрим, кто будет харкать кровью последним.
Ах да, подруг, как выяснилось, у меня нет. Приятельницы есть. Там-сям, через пять лет они будут замужем и с детишками и у меня попросту не остается с ними тем для разговора. Обидно. но мы продолжим жить и общаться с этим знанием. Защитников тоже нет. Ну, это я знала. Но, блин, все равно обидно. И пусть защитников нет, но кто-то, кто способен подбодрить все же есть. И самое удивительное — я хохотала в голос — человек, к которому я относилась не самым лучшим образом, в основном от его безответственности. Но... он оказался единственным, кому не все равно. Когда я душила слезы, он подошел и спросил как я. Когда мы ехали до дома — нам было по пути, но ему сходить раньше — сказал, что может проехать до моей остановки, я поблагодарила и отказалась, а после он мне писал и спрашивал, хорошо ли я добралась. Каждый раз, когда я теряю веру в человечество, она приходит из ниоткуда.
Я пытаюсь не дать себя сломить, но больше не могу. Не могу. Богиня видит, я пыталась говорить с ним нормально. Я пыталась быть дружелюбной, я улыбалась и угощала его. И я не заслужила всего того дерьма, что мне говорят. Мне надоело думать, что это я не права. Нет. Это он не прав. Это он. Сегодня я думала о переводе в другую параллель. Это хорошо. Это — решение всех моих проблем. Ребята там немного индифферентные и счастливые. Сейчас мне кажется, что друзей у меня там больше, чем здесь. Там говорят: "Я тебя жду! Со мной сидеть будешь!" Ты что, Ань, мы же с тобой с началки — хоть той началки огрызок, год всего лишь — там мне улыбаются. Хорошо там, где нас нет, конечно.
Я креплюсь. Креплюсь. Ибо не дай ублюдкам доконать себя. Но это на публике я агрюсь, отвечаю колкостями — спасибо, что язык подвешен — а дома реву. Ничего не говорю и реву в ванной. Впервые в моей жизни. Я даже в детстве от разбитых коленок не плакала. А тут реву. Не могу я больше. Этот ад уже восьмой год длиться. Но сейчас перевестись значит сдаться. Ничего, посмотрим, кто будет харкать кровью последним.
Ах да, подруг, как выяснилось, у меня нет. Приятельницы есть. Там-сям, через пять лет они будут замужем и с детишками и у меня попросту не остается с ними тем для разговора. Обидно. но мы продолжим жить и общаться с этим знанием. Защитников тоже нет. Ну, это я знала. Но, блин, все равно обидно. И пусть защитников нет, но кто-то, кто способен подбодрить все же есть. И самое удивительное — я хохотала в голос — человек, к которому я относилась не самым лучшим образом, в основном от его безответственности. Но... он оказался единственным, кому не все равно. Когда я душила слезы, он подошел и спросил как я. Когда мы ехали до дома — нам было по пути, но ему сходить раньше — сказал, что может проехать до моей остановки, я поблагодарила и отказалась, а после он мне писал и спрашивал, хорошо ли я добралась. Каждый раз, когда я теряю веру в человечество, она приходит из ниоткуда.